Джеймсу же на дежурную фразу прибывшего на вручение дипломов офицера он ответил лаконичным отказом. И молча принял пакет с документами и билетом на ближайший рейс «Корнуолла».
У койки коротко тренькнул интерком; Джеймс непонимающе оглянулся на контрольную панель: да, все верно, горит индикатор вызова.
Продолжая хмуриться, юноша заученным до автоматизма движением присоединил к разъему на виске визор и повернул, накрывая глаз. На лайнере он пробыл всего три дня, преимущественно сидя в каюте, возясь с документами: никого из знакомых во время посадки он не встретил, особо сближаться с попутчиками желания не испытывал. Кому это он понадобился?
Визор, закончив с обычным после подключения тестированием, послал сигнал интеркому.
— ВНИМАНИЕ! ВСЕМ ПИЛОТАМ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ КОНФЕДЕРАЦИИ НЕМЕДЛЕННО ЯВИТЬСЯ НА КАПИТАНСКИЙ МОСТИК В СВЯЗИ С ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СИТУАЦИЕЙ, — ровный, механический голос прогудел в тишине каюты. Сообщение повторилось дважды, после чего интерком снова пискнул и замолчал.
Юноша растерянно посмотрел на контрольную панель. Что еще за шутки? Затем, спохватившись, что сказанное в равной мере относилось и к нему, начал быстро одеваться. Натянуть штаны, рубашку и куртку — это заняло у него не более полуминуты, и Джеймс лишь призадумался: брать ли «Шершень». Решив, что не помешает, он схватил его вместе с кобурой и, торопливо застегивая на ходу пряжку, выскочил в коридор.
В коридорах пассажирской палубы было пустынно: «ночное время», во-первых, и, потом, не так уж много было пассажиров на лайнере. В последние годы компании, занимающиеся перевозками пассажиров, испытывали одинаковые трудности: все меньше и меньше людей путешествовало по Конфедерации. Вот и приходилось выкручиваться: кто переориентировался на внутрисистемные маршруты, кто прекратил перевозить людей. А кто и вовсе разорился — с каждым годом торговые грузопотоки между системами усыхали и не требовали большого количества кораблей. Как Джеймс успел понять, «Корнуолл» вез лишь четверть от максимально возможного числа пассажиров, полностью переоборудовав две пустующих палубы под хранилища для армейских грузов.
Ясно было, что самому кораблю ничего не угрожало, иначе сообщение давали бы по общей сети, а не по локальным точкам — это было дополнительным объяснением спокойствия в коридорах. Внезапно, Джеймс понял еще кое-что интересное: едва заметный гул маршевых двигателей смолк. Быстрый взгляд на один из обзорных дисплеев, где алмазную россыпь звезд почти полностью закрывало огромное серое кольцо прыжковых ворот, подтвердил это предположение.
Юноша растерянно посмотрел на удобные кресла вокруг дисплея, пожал плечами и поспешил дальше.
Капитанский мостик оказался не там, где по традиции его строили на пассажирских судах. «Корнуолл» был относительно новым кораблем и нес отпечаток успевшей укорениться в транспортном флоте моды размещать центры управления и важнейшие узлы как на боевых кораблях. Теперь капитанский мостик располагался не на одной из верхних палуб, а точно на центральной оси лайнера, примерно на трети расстояния от носовых маневровых двигателей. Скромная, ничем не примечательная дверь с надписью «К. М. Посторонним вход категорически воспрещен» плавно отошла в сторону, стоило Джеймсу надавить на квадратную пластинку сбоку от нее.
Если в коридорах корабля была тишина и покой, то капитанский мостик являл собою полную противоположность. Около двух десятков людей в форме торгового Космофлота, сновали по помещению, переходили от одного терминала к другому. Из дальнего угла неслись раздраженные возгласы, слышались многочисленные переговоры между секциями лайнера по внутренней связи. Относительное спокойствие царило лишь в двух местах: за контрольными панелями перед обзорным экраном, где штурман и три навигатора наблюдали за прыжковыми воротами, и в нескольких метрах от двери, где стояло трое. Невысокий коренастый шатен в темно-синей форме пилота. Совершенно седой, несмотря то, что на вид ему было едва ли сорок пять — пятьдесят лет, капитан лайнера в белоснежном мундире. А вот третьим… Джеймс удивленно моргнул, но зрение его не подвело: третьим, почти на голову возвышавшимся над людьми, был серигуанин, облаченный в странный костюм ядовито-красного цвета.
Как и любой житель Конфедерации — безразлично воюющий или мирный гражданин — юноша был прекрасно наслышан о Серигуане, союзной человечеству со времен «Двухлетней войны» расе. Знал он о вкладе серигуан в сражения с тэш’ша, их военном мастерстве, нередко встречал их голофото, но увидеть одного из них на расстоянии вытянутой руки — такого он не ожидал.
Серигуане не слишком сильно отличались от людей: прямоходящие, две ноги, одна голова. Вот рук было четыре — тонких, длинных, с одним лишним коротким суставом на нижней паре. Бледная, молочно-белая кожа без единого волоска, прозрачные, бесцветные глаза, лысая голова и узкая впадина вместо носа. Прижимающиеся плотно к черепу похожие на человеческие уши, выступающие надбровные дуги — красавцами бы их никто не назвал.
Как правило, их именовали «лысыми зомби». За глаза.
Капитан заметил его, замершего у двери, и кивнул, приглашая приблизиться. Усилием воли подавив дрожь, Джеймс вскинул руку в салюте. Капитан и пилот отсалютовали в ответ, а серигуанин взмахнул тремя руками, описывая сложный знак перед лицом. Что это значило — Джеймс и не понял, но смысл уловил: приветствие.
Капитана внимательно посмотрел на Джеймса, беззвучно шевеля губами, словно считывая что-то с визора; такой же был на пилоте. Без визора обходился только серигуанин.
— Младший лейтенант Ли Твист? — голос капитана был на удивление звонким и полным сил, что трудно было заподозрить, взглянув на обрамленное седыми волосами, словно львиной гривой, лицо.
— Да, сэр.
— Значит, все, — вздохнул капитан. Задумчиво пожевав губами, он представился: «Дитрих Берг, капитан „Корнуолла“». Посмотрев на пилота, он продолжил:
— Это капитан Вооруженных Сил Конфедерации Громов Стефан, откомандированный на Фурсан. Это представитель Серигуана, направляющийся в систему Мотор для прохождения обучения на тренировочной базе; себя он называет Пилигримом.
Стефан коротко кивнул, оценивающе посмотрев на Джеймса, а серигуанин, сложив руки, заговорил:
— Вежливый Пилигрим приветсствует, — у него оказался свистящий, высокий голос; зачаровано вслушиваясь в произношение серигуанина, Джеймс вспомнил слова преподавателей о странной манере серигуан, говоря на лингвосе, удваивать «с» и проглатывать «з». И построение фраз с непривычки резало слух: в языке серигуан не было личных местоимений. На занятиях по ксенобиологии им рассказали, что общественное устройство Серигуана чем-то напоминало очень сильно структурированный улей или муравейник. Да и ксенобиологи считали, что предки серигуан были сродни земным насекомым.